Иван Охлобыстин проведёт литературные чтения в Лужниках.

Иван Охлобыстин хочет провести литературные чтения в "Лужниках" 10 сентября.

- "Хочу освоить "Лужники": 83 тысячи зрителей, 360 градусов. Никто со времен Древнего Рима не говорил на такие пространства. Думаю вернуть людям интерес к серьезному разговору", - сказал он в интервью, которое публикует во вторник газета "Собеседник".
По словам отца Иоанна, "мы как-то в нашей суетной жизни (из-за социального расслоения или из-за появления большого количества людей, склонных к сарказму) не позволяем себе говорить серьезно".
- "А это плохо. Значит, мы в чем-то слабы", - пришел он к выводу.
Отец Иоанн считает, что нужно вернуться "к доброму занятию почвенников - обсуждению, чего там и как", дать возможность "Семенычу и Петровичу, сидящим на завалинке, гордиться тем, что они русские".
- "Смысл такой: великой стране - великие литературные чтения", - сказал он.
Отец Иоанн также поделился взглядом на национальную идею, выразив мнение, что у России она заключается, в отличие от других стран, не в завоевании мирового господства, а в том, чтобы "не дать реализоваться другим нациям".
- Мы - жандармы Европы. Да, нас так называли. Но видимо, нужны жандармы, иначе хулиганы распоясываются. Если мы соглашаемся с этим, то понимаем, почему штанишки не научились шить, телефончики не научились делать, машинки не научились собирать. Потому что нам неинтересно. Если русский человек не заражен идеей спасения мира, ему не интересно", - считает он.
По его мнению, необходимо прививать новому поколению "задачу спасения мира".
- "Сменится одно поколение, и вырастут люди, которые будут вставать при звуках национального гимна", - сказал отец Иоанн.


Интервью полностью :

"Самое русское имя – Иван популярные поисковые системы Интернета первым вариантом предлагают продолжить фамилией Охлобыстин. Это значит, что интересуются им чаще, чем Грозным, Ургантом и Иваном Васильевичем, который меняет профессию. Охлобыстин сейчас на разрыв: снимается в кино, играет в популярных «Интернах», ведет с Собчак церемонию «Муз-ТВ», выступает на «Кинотавре», участвует в рекламных кампаниях и при этом настаивает, что однажды все бросит и вернется к служению в церкви. Ясное дело, ему не до интервью. После нескольких месяцев тщетных попыток дозвониться или дождаться свободной минуты в перерыве съемок мы решили брать Охлобыстина штурмом и отправились на презентацию нового смартфона. Охлобыстин нахваливал возможности аппарата, а собравшиеся платили ему… нет, не только благодарностью, но и рублями, по целых 32 тысячи за штуку… «Чем я могу еще вам служить? Вроде все живописал, – перевел дух эффективный, судя по непрерывной работе кассового аппарата, менеджер. Но, видя жадные до новых рассказов глаза, направленные на себя, предложил другие варианты: – Спеть могу, а вот пляшу плохо…» Настоящий ряженый. Это определение часто всплывает, когда смотришь на Охлобыстина и слушаешь, что он говорит. Хотя кому-то, возможно, покажется иначе.
– В продолжении Гайдая, фильме «Бриллиантовая нога», снимаетесь? – спросила я, намекая на больную ногу Охлобыстина, когда народ, наевшись побасенок, стал потихоньку расступаться.

– Это я на ассистента режиссера «Интернов» злился, долбанул от чувств ногой. Думал, что стена картонная, а она бетонной оказалась. И победила меня. Теперь хожу с палкой и перебинтованной клешней.

– А чего на звонки месяцами не отвечаете? Руки вроде целые.

– По какому номеру звонили? У меня только с собой три телефона. А дома в ящике стола – еще 34.

– Вы что, их солите?

– Работа такая. Каждый телефон, который рекламирую, я проверил. А как же! Должен знать, о чем говорю.

– Мне показалось, это не обязательно. Люди и так охотно ведутся на красивые речи.
– Я такой человек: обязательно что-то ляпну, поэтому не вру. Да и люди больше верят тогда, когда ты честно признаешься, даже если в чем-то обос… оконфузился. Вы сами слышали: не знаю каких-то функций, не попробовал – не стану о них говорить. А принцип пользования такой: отъюзал – положил в стол. Потом опять по кругу, и всегда подзаряжаю. Они у меня в любой момент готовы к работе… Не думайте, я психически нормальный человек. Просто в свое время, наверное, слишком долго мечтал о мобильном телефоне.

– Вас где только нет: в кино, телике, на дорожных щитах. Сами-то в своих делах не путаетесь?

– Пока не жалуюсь. А что, бледен?

– Странно, но нет. Хотя на вас с недавних пор новая «нагрузка»: литературные чтения. По крайней мере новое что-то.

– Это будет грандиозная акция! Хочу освоить «Лужники»: 83 тысячи зрителей, 360 градусов. Никто со времен Древнего Рима не говорил на такие пространства. Думаю вернуть людям интерес к серьезному разговору. Мы как-то в нашей суетной жизни (из-за социального расслоения или из-за появления большого количества людей, склонных к сарказму) не позволяем себе говорить серьезно. А это плохо. Значит, мы в чем-то слабы. Вот я – понятно, что не красавец, в этом году гробовой, последний паспорт получу (летом 45 лет стукнет), а интересуюсь мнением любого человека. Конечно, у меня вызовет раздражение, если он, как гвоздь, будет вбивать свое мнение мне в голову. Но обязательно выслушаю, потому что это его жизнь, а в каждом человеке я ищу Бога. Так или иначе, это правда. Как в каждой женщине я ищу идеал…

– Хочу напомнить, что вы женаты.

– Ну это я так, в общем. Ко мне девчата мои часто подходят, советуются, доверяют секреты. А я отвечаю: «Послушайте меня, старого кобеля…»

– Хороший слоган для чтений.

– (Смеется.) Если серьезно, я заранее всех предупреждаю: будет нудный бубнеж. Со смешками, со сказками, но все равно бубнеж: бу-бу-бу, бу-бу-бу…

– На какие темы?

– Как я вижу мир. О том, почему нет причины, кроме медицинской, не иметь больше одного ребенка. Из-за слабохарактерности люди мало рожают, но это отдельный разговор. О пятой графе тоже… Не говоря о национальном вопросе, мы обрекаем молодежь на то, что они будут друг друга резать. Надо выстраивать отношения между людьми. Мы все самодостаточные, должны уважать и извлекать пользу из общения друг с другом. Другая проблема – с ношением оружия, я считаю, надуманная. Самое страшное – осколок стекла в пьяной драке. У меня все друзья с травматикой ходят. Ну, я не знаю, в кого они стрельнули… Один раз по банке. Да сам я как-то пальнул – по собаке. И то когда она меня пыталась за задницу ухватить. Я ехал на мотоцикле, зашел в кафе на обочине шашлыка поесть. Начал отъезжать – за мной стая бежит, вижу: вожак несется…
Допускаю, что выгляжу дураком. Да, не самый я смекалистый, не очень хорош в геополитике, не очень начитан, не очень эрудирован. Но говорю – и пропади всё пропадом. Пусть каждый говорит. Если это в ненасильственной форме. Мы должны вернуться к доброму занятию почвенников – обсуждению, чего там и как. Мы должны дать возможность Семёнычу и Петровичу, сидящим на завалинке, гордиться тем, что они русские. Смысл такой: великой стране – великие литературные чтения.

– Вы так и до национальной идеи, которую никак не найдут, договоритесь.

– Национальная идея у нас простая – это антиидея. У каждой нации есть своя национальная идея. Как правило, она одна и та же – мировое господство. Всегда это кончается чем-то плохим. И есть только одна нация – наша, у которой другая национальная идея. А именно: не дать реализоваться другим нациям. Мы – жандармы Европы. Да, нас так называли. Но видимо, нужны жандармы, иначе хулиганы распоясываются. Если мы соглашаемся с этим, то понимаем, почему штанишки не научились шить, телефончики не научились делать, машинки не научились собирать. Потому что нам неинтересно. Если русский человек не заражен идеей спасения мира, ему неинтересно. Как только заканчиваются переходные этапы и форс-мажоры, мы впадаем в печоринщину, в нигилизм. Забываем о своей роли Смотрящего.
Чтобы этого не происходило, сейчас мы должны пересилить всё и сказать мальчику: занимайся спортом, учи математику, иностранные языки. Потому что рано или поздно на твои плечи ляжет задача спасения мира. Именно ты будешь Брюсом Уиллисом. Сначала он будет воспринимать это в шутку, ты сам будешь в это не верить. Но сменится одно поколение, и вырастут люди, которые будут вставать при звуках национального гимна. Англичане сидят в своих пабах, пьяные в зюзю. Выходят на поле их футболисты, звучит гимн, и они, кое-как держась на ногах, встают. А когда мы последний раз вставали во время гимна? На Новый год? Да и то ради семьи, чтобы дети не забыли, как мы в полный рост выглядим. Мы даже текста гимна не знаем, хотя он и правда так себе… Но прав был Михалков-старший, который в ответ на обвинение, что слова-то у него говно, сказал: «Говно не говно, а слушать будешь стоя».

– Вас в этом году пригласили открывать «Кинотавр». Возрадовались увиденному?

– В российском кино творится безобразие. Оно вынужденное по экономическим причинам. Те деньги, которые дают отечественным кинематографистам на реализацию идеи, достаточны для того, чтобы снять рекламный ролик, но никак не полнометражную картину. В итоге получается предательская логика. Режиссер довольствуется остаточками от золотого миллиарда, распиленного на 8 частей (по новой системе госфинансирования. – Авт.). И если ты не Михалков, если ты не в числе этих восьми, получишь гроши. И что я могу на это снять? Только нечто, что вызовет резонанс на Западе, чтобы в будущем на «Первом канале» мне дали снять 12 серий с хорошим бюджетом. А потом реклама – и жизнь наладилась, двухлетка-иномарка в кармане. Карьера, короче. Людей подводят к тому, чтобы они снимали чернуху сплошняком в надежде на то, что их заметят.
Что-то надо изменить в отношении государства к кино. Надо понять, что кино – это все-таки идеология. Пипл хавает всё – к сожалению, это правда. Но раз так, пусть он хавает хорошее, позитивное кино. Просто эта наша местечковая клановость… вот встали колом посреди водосточной трубы – и ни туда ни сюда. Если пробить этот запор, прекратится безобразие, будет нормальный слив и не станем мы людей заливать грязью.

– Собираетесь лично устранению запора способствовать?

– Если получится. Сейчас готовится фильм «Соловей-разбойник» по моему сценарию – об офисном работнике, который стал разбойником. Не бандитом (он не любит бандитов), а именно разбойником. Хочу показать романтизацию духа воли. Воля только нам свойственна, остальные народы всей широты этого слова недопонимают.

– А в продолжении «Generаtion П» сниметесь?

– Я с врагами не работаю. Гинзбург (режиссер фильма. – Авт.) не любит Россию. Я на премьере авторов фильма власовцами обозвал. У них через слово «совок». У нас «совка»-то 20 лет нет, уже девчата все в сицилийском вине разбираются, а у них всё «совок». Кино долго делали, и готовый вариант я увидел только на премьере: надо очень не любить Россию, чтобы снять такое. Когда меня спросили, как мне фильм, я ответил: «Искренне надеюсь, что создателей арестуют уже на выходе из кинотеатра».

– Почему «Чапаев», где у вас две роли – комдива и актера, играющего комдива, никак не выйдет?

– Я очень подвел Виктора Тихомирова (один из «митьков». – Авт.). Был так занят, что просто не смог выехать в Питер. Человек из-за меня вынужден был остановить производство. Сейчас я сбросил одну работу, сулившую очень хорошие деньги, чтобы поехать досняться. Обязательно доделаю – он мирового класса художник. Там 7–8 съемочных дней осталось. Я физически не успевал.
Я ведь детей вижу 1–2 раза в неделю. Но так думаю: пока прёт, надо косить. Мне Ксюха (жена) говорит: «Ваня, что-то тебя много стало». На что я ей отвечаю: «Ты мне нарожала, как свинья, 6 штук. Кормить надо». Конечно, я не должен быть везде, иначе от меня будет тошнить.

– Думаете, не тошнит еще?

– Стараюсь, чтобы этого не случилось. Недавно от съемок в рекламе отказался… Но если каждый день в течение полутора лет мое изображение вколачивают в сознание миллионов людей, как это не монетизировать?.. А чего нет? Попа вызывали? Мы умеем работать. Мне даже дочки такой рингтон на один из телефонов поставили: «Папулечка, любименький, пора косить бабло».

– Так деньги любят?

– Наоборот, неизбалованные. Дети знают словосочетание «нет денег», по тряпкам не парятся. Девчат интересуют мальчишки, мальчишек – девчата. У меня очень стабильные дети, не предающие друг друга, умеющие прощать. Я бесконечно благодарен за это церкви.

– Но возвращаться служить не спешите – только обещаете. Есть отсечка, после которой это случится?

– Да, есть.

– Миллион долларов? Два миллиона?

– Точка возврата – когда старшие девчата смогут помочь в учебе младшим, поступившим на первый курс института. Тогда кирдык (делает движение рукой, будто машет кадилом). Все остальное – ерунда. Вот сейчас мы живем в таунхаусе. До этого стояли друг у друга на головах в четырехкомнатной квартире. Теперь у нас 3 этажа. Не наш дом (в собственности Москвы, поддерживающей семьи, где более 5 детей), отберут потом (когда младший достигнет совершеннолетия), а все равно березок понасажали. Кричишь детей – не докричишься. Тоже хорошо. Вырастут чада – разлетятся кто куда, а мы с Оксаной в свое Тушино вернемся. Мы с ней панки, нам-то самим ничего не надо.

– Вам для полного счастья только партбилета не хватает. Политикой сейчас востребованы популярные лица.

– Не очень вижу среди них себе место. У меня философия державника. Я верю, что рано или поздно мы опять станем империей. Русские – форс-мажорный народ. Это как экспедиция в горы: ну не может там быть демократии. Там на другом все замешено. Там всегда во главе человек, который принимает непопулярные решения. Более того, этому человеку должны простить, принять, потому что… ну, ситуация вынудила. В России не может быть государственного механизма, у нас может быть только государственный организм. Лишь в этом случае мы функционируем правильно.
Я когда-то баллотировался в депутаты по своему Тушино. Мой предвыборный лозунг: «Дорогие земляки! Я вам ничего не обещаю, кроме того, что построю баню на пересечении улиц Свободы и Героев-панфиловцев».

– Судя по тому, что вы сейчас телефоны продаете, жители проголосовали за жизнь в грязи.

– Победил тот, кого назначили. Это тоже ведь вопрос власти… Какая демократия? Это надо быть идиотом, чтобы верить, будто брошенные в урну бюллетени что-то решают. Бред! Сидит ботан скорее всего. К нему приходит человек со Старой площади. Ботан его спрашивает: «Сколько? 60 на 40? Или 57 на 43?» Тык-тык – и напечатал, что сказали. Вот вам и результаты выборов. Нужно отдавать себе отчет в очевидности каких-то вещей, иначе мы сойдем с ума. И так всегда было, мы всегда жили в империи.